Том 3. Письма 1924-1936 - Страница 74

К оглавлению

74

Высшая правительственная награда, которую получили вы и ваши руководители, сказала мне, что искусство кино уже стало ведущим искусством.

Я не представляю себе писателя, который мог бы оградиться от этого прекрасного искусства.

Широко открытыми глазами я гляжу на мир, и каждый день работы, каждая новая строка дает мне радость.

Сейчас я с кинодраматургом Михаилом Зацем заканчиваем сценарий «Как закалялась сталь».

Н. Островский.

263
А. С. Езерской

17 ноября 1935 года, Сочи.

Милая Аня!

Твое письмо получил. Моя поездка вновь откладывается, возможно даже до конца ноября. На днях ожидаю высокого гостя и вручения ордена Ленина.

Здоровье мое немного пошатнулось, но счастье так огромно, что все побеждает. Так или иначе, но к концу месяца буду знать, поеду я в Москву или нет. Если поеду, то дирекция дороги предоставляет мне салон-вагон. Насчет приемника: товарищи советуют ЭКЛ-34. Я в этих делах не эксперт, для меня в конце концов все равно, лишь бы был хороший приемник и можно было слушать, а марка — все равно. У меня есть ЭЧС-3, так это одно издевательство над моими нервами. Передай горячий привет Иннокентию Павловичу и др. товарищам, пусть извинят меня за молчание. Я делаю 160 оборотов в минуту, нет сил. Много есть о чем рассказать, но уже поздняя ночь. Крепко жму всем вам руки.

И ты, Аня, не горюй, работай. Надежда Константиновна хорошо тебе сказала. Славная она у нас.

До скорой встречи.

Коля.

Сочи, 17 ноября 1935 г.

264
Грузинскому радио

Ноябрь 1935 года, Сочи.

1. Марш Буденного.

2. «Закувала та сива зозуля».

3. Вальс «Фантазия» Глинки.

4. «Попутная» Глинки.

5. Марш Берлиоза.

6. Песня индийского гостя из оперы «Садко» Римского-Корсакова.

7. Песня Алеши Поповича из оперы «Добрыня Никитич».

8. Ария Левко из оперы «Майская ночь».

9. Ария Хозе (в Таверне) из оперы «Кармен».

Все это слушаю всегда с удовольствием. Конечно, Вы можете заменить другим эти же вещи, которые почему-либо не могут быть исполнены: например, украинские песни.

1935 г.

Сочи, Ореховая, 47.

265
М. И. Калинину

27 ноября 1935 года, Сочи.

Дорогой, глубокоуважаемый Михаил Иванович!

Григорий Иванович в самую торжественную в моей жизни минуту, прикрепляя от лица Правительства орден Ленина к моей груди, прочел мне Ваше отцовски доброе письмо.

Мне трудно передать Вам все мысли и чувства, овладевшие мной в эти незабываемые мгновенья.

Моя жизнь и моя работа так коротки и так скромны, что я искренне смущен наградой, данной мне революционным Правительством. Бывают минуты, когда у человека нет слов выразить все, что он переживает. Так и у меня сейчас, хотя я, как писатель, обязан владеть словом.

Мне остается лишь всей своей последующей жизнью и трудом оправдать Ваше доверие.

Шлю Вам свой сыновний горячий привет в день Вашего шестидесятилетия и желаю еще долгой и такой же прекрасной жизни.

Глубоко преданный Вам

Н. Островский.

27 ноября 1935 г.

266
А. А. Караваевой

2 декабря 1935 года, Сочи.

Милая наша Анна Александровна!

Письмо твое получил. Мне трудно сейчас собрать и организовать свои мысли и чувства. Слишком много пережито. Но, как говорят, счастье не убивает. Я сейчас собираю по крупинкам так щедро разбрасываемые в эти торжественные дни силы. Все же думаю с вами скоро встретиться. И тогда расскажу Вам все.

Что же, подождем, увидим, что чехословаки надумают. Кстати, на днях у меня была чехословацкая делегация, приехавшая в СССР на октябрьские торжества. Вот уж где матушка наговорилась по-чешски вдоволь!

Михаил Борисович Зац послал тебе сценарий. Мы тебя просим: если можешь, повремени с его опубликованием. Это еще сырье. На днях он будет окончательно отработан и отшлифован. Тогда его можно будет со спокойной совестью публиковать.

Ты пишешь о выступлении Веры Инбер. Очень жаль, милый товарищ Анна, что Вера Инбер смешала в одну кучу горе-редакторов типа Дайреджиева и еще кое-кого с твоим именем и, скажем, с именем Иды Гориной, с именами людей, которых я уважаю и считаю своими друзьями.

Вообще, если память мне не изменяет, то я не вел на эту тему разговоров с Верой Инбер во время ее пребывания здесь. Как видишь, еще одно доказательство, насколько плохо в нашей литературной семье обстоит дело с этикой, правдивостью и прочими необходимыми вещами.

Я убежден, товарищ Анна, что никто из молодогвардейцев, в первую очередь — ты, Марк и Горина, ни одну минуту не подумал о том, что я мог бы Вас где-либо или перед кем-либо охаять. Поэтому каждое выступление по этому поводу ты смело можешь опровергнуть, как клеветническое.

«Молодая гвардия» — для меня родное имя. Она меня ввела в литературу, и с «Молодой гвардией» я никогда не порву родственных тесных связей.

Я одного только не понимаю, зачем людям все эти небылицы? Милая Анна, ты такой старый боец, была в разного рода переделках и схватках! Ты не должна огорчаться из-за каждого писка. Как видишь, не миновать того, что вокруг моего имени будет кое-кто путать, пользуясь отчасти тем, что я не могу выступать и с трибуны надавать ему тумаков.

Однако должно быть для тебя ясно и незыблемо — это моя искренняя к тебе дружба и уважение…

Я думаю приехать в Москву дней через 8-10. Азово-Черноморская железная дорога дает мне отдельный вагон. Я надеюсь благополучно добраться до Москвы.

В генеральном штабе РККА и в редакции «Истории гражданской войны» мне обещано всемерное содействие в деле изучения материалов о войне с белополяками. У меня был секретарь товарища Ворошилова. Он подтвердил это обещание. При таких условиях есть надежда, что роман будет документально крепко сшит.

74