Том 3. Письма 1924-1936 - Страница 40

К оглавлению

40

Твою телеграмму получил. Катя писала тебе свои информации. Даже, кажется, я диктовал что-то, не помню…

Когда я болел, было очень плохо… когда я стал выздоравливать, стало еще хуже, потому что есть я стал беспрерывно, с раннего утра до поздней ночи. Сейчас уже понемножку успокаиваюсь.

В прошлом письме я просил тебя и Цилю не заглядывать в редакцию журнала «Молодая гвардия» по моим делам, еще раз прошу вас, я не чувствую со стороны моих шефов теплоты и внимания, и поэтому мне будет очень больно почувствовать их недовольство тем, что мои друзья требуют для меня те или другие вещи. Помни, Мишенька, в редакцию журнала ни ногой.

Получил письмо из издательства. Рыжиков уже не редактор, редактор же некто Р. Шпунт — женщина. До чего же безответственно тасуют людей на таком ответственном участке. Не успеют автор и редактор узнать друг друга, как уже новое лицо — и начинай опять сначала.

Пишут, что книга (скоро) выйдет. Это скоро можно растянуть на пятилетку. Там не торопятся.

Впереди ведь целая эпоха, и чего спешить. Рыжиков писал, что они делают все, чтобы переиздать мою книгу в самое ближайшее время. Обещал написать рецензию (в альманахе «Молодость»).

Где теперь Рыжиков, не знаю, как переиздание — тоже. Каков тираж книги — не знаю. Вообще ничего не знаю…

Есть более радостные вещи, — труд и творчество, чем вся эта отвратительная канитель. Буду обо всем писать. Весна на пороге, скоро встретимся, старик. Не дрейфь. За нами советская власть и мировой пролетариат.

Твой Коля.

Привет от всего колхоза.

Сочи, Ореховая ул., 47.

22/III-34 г.

136
А. А. Караваевой

1 апреля 1934 года, Сочи.

Дорогой тов[арищ] Анна!

Только что мне прочли твое письмо. Сегодня хороший день: письмо от тебя и другое письмо, сообщающее, что на днях М. Горький опубликует статью о всех грехах твоего подшефного. Попадет мне на орехи, тов[арищ] Анна, ведь я немало напутал в своей первой пробе руки. Признаюсь, я немного смущен: ведь великий мастер, особенно сейчас, награждает увесистыми ударами кое-кого из «оседлавших славу». Правда, я последнего не имею на своем счету, но все же отзыв Алексея Максимовича меня волнует.

Возвращаюсь к теме твоего письма. Я с удовольствием буду работать над статьей о языке для журнала. Это такая большая и злободневная тема, проблема не только сегодняшнего дня. Я сам хотел написать об этом и уже в основном продумал содержание, т. е. сделал самое главное. Завтра же начинаю писать, а через неделю отпечатаю и вышлю на твой домашний адрес срочной почтой.

Т[оварищ] Анна, ты, вероятно, знаешь, что я едва было не погиб от самой нелепой болезни на свете, невесть откуда на меня свалившейся. Целый месяц шла ожесточенная борьба. Сейчас все это позади, силы возвращаются с каждым днем.

Относительно сюжета новой работы я напишу потом. Твой эскиз весьма интересен. Неисчерпаема тема об изумительных образах молодежи «героев» НАШЕГО времени. Я буду писать тебе, т[оварищ] Анна, чаще, чем это делал. Иногда я хочу о многом рассказать, поделиться замыслами. Ведь самый мучительный период — это голод на людей, которых можно взять из области художественной литературы, наследства мировой культуры и техники литературного] мастерства, то, чего не хватает мне.

Журналы No№ 1, 2 получил, пусть они и впредь высылают мне сейчас же, как вы их получите.

Читая первые главы, я чувствую легкие порезы от прикосновения твоих «ножниц». Я не говорю о справедливо выброшенной швали — банде студентов и т. п., а о строках, отсечение которых болезненно чувствуется и вызвано лишь режимом бумаги. Но в общем ничего, за исключением нескольких грубых опечаток, искажающих смысл, например: в главе второй вместо: «И все это они проделали с помощью трамвайного коллектива» напечатано: «И все это они продали…»

Товарищ Анна, я обращаюсь к тебе и Марку с призывом помочь в деле массового издания книги. Я получаю десятки писем от комсомольских организаций Украины и других областей. И везде одна жалоба — достать книги нельзя, она утонула в читательском море. Почти все читают ее в журнале «Молодая гвардия». Пример: город Шепетовка не имеет ни одного экземпляра книги.

Еще об одном. Ты знаешь, товарищ Анна, что у меня есть друзья, они называют меня «коммунизированный идеалист» и прочими нелестными кличками в вопросах экономики и т. п. вещах. Без моего разрешения они могут надоедать тебе. Меня, знаешь, все это огорчает. Смотри не принимай их действия за мои.

Твой Николай О.

Дорогой товарищ Анна!

Мои письма к тебе и вообще все мои письма, возможно, изобилуют различного рода ошибками — орфографическими, все мои секретари, к сожалению, люди не совсем грамотные.

Н. О.

Сочи.

1/IV-34 г.

137
М. З. Финкельштейну

8 апреля 1934 года, Сочи.

Дорогой Миша!

Кратко информирую. Надо уметь писать телеграфным стилем, сжато, но понятно. Начинаю. 2-го получаю письмо от Киршона. А. М. Горький на днях опубликует статью о некоем бузотере и невыносимого характера парне. Попадет на орехи — факт. Парень немало напутал, и за это великий мастер припаяет, как полагается. Немного волнуюсь. Пишу статью «За чистоту языка» по заказу А. Караваевой. Сегодня кончу. Сегодня получаю письмо редактора «Молодая гвардия». Р. Шпунт пишет:

«2-я книга будет иметь 11 печатных листов, срезали 5 Ґ. Выйдет через 2 недели. Примерный тираж — 15 тысяч экз.»

С листами — плохо, с тиражом — хорошо (если не обманут). В конце апреля они сдают в производство обе части в одном томе роскошным изданием, богато иллюстрированным, даже с футляром (последнее зря, картона ведь нет). После этого, говорят, издадут массовым, третьим, изданием. Второе издание хотят преподнести как подарок съезду писателей. Редактор Шпунт хочет приехать ко мне для творческого совещания, получив для этого специальную командировку. Если не обманут, проведут все в жизнь, — будет прекрасно. В. И. Ленин говорил, [что] кто верит на слово, тот безнадежный дурак. Это относится ко мне, и, пожалуй, до смерти так будет. Мне некогда выздоравливать, таких типов, которые притворяются больными, у нас далеко не уважают. Бездельничать будем на том свете, в раю, в котором уже безусловно существует диктатура пролетариата, и нам, конечно, в первую очередь путевка в санаторий и все прочее. Какие у вас новости, братишки? В какой стадии туберкулеза мои собесовские материалы. Повторяю: исчерпаешь терпение — поставь на ефтом самом месте кол, и будем считать вопрос исчерпанным. У нас весна, солнышко греет, соловьи и прочая пичуга — в общем, весь аппарат лирических антимоний — насвистывает и прочее. Одним словом, жизнь расцветает, и никакая гайка. Не «дрейфь», Мишенька, пока я жив, ты обеспечен… всякого рода нагрузками, поручениями, спасением погибающих, перевозкой больных и всякого рода хождениями по мукам. Удовольствие не из приятных, но такая уж у тебя судьба… Пока все.

40